и пусть ничего не движется с издательствами… придет время, я надеюсь… иллюстратора мы больше не ищем. вот это — именно то, что я хотел.. именно то, что искал… те, кто книгу читал, сцену, надеюсь, узнáют )) из второй части (здесь)
автор — Настя Данилова здесь Facebook или здесь ЖЖ
далее — кусочки настиных мыслей. очень красиво, по-моему, человек рассуждает о режиссуре иллюстраций. я буду молчать, потому что со всем согласен ))
«По моему мнению иллюстрация не должна 100% повторять текст. Она становится дополнительной метафорой визуальной для произведения, собирая или обыгрывая то, что не описано в эпизоде, к которому она относится. Так в сцене с машиной стали работать руки, появился знак «кирпич», путь фигуре перегорожен охранником — отталкивание, запрет, замки на развитие темы. Все иллюстрации в итоге, есть мысль, объединить дополнительными подчёркиваниями ситуации. Пока я взяла на себя смелость вывести свои мысли от сцены.»
вот это, наверняка, тоже узнаете )))
далее снова Настя:
«В иллюстрации с Сатиром для композиционного контраста между «пересвеченной» фигурой художника, выпавшего из беседы из-за видения, потребовалось изображение и картины с Сатиром, а не только самого Пана. Сатир по логике фоторетуши, вытащен из темноты вместе со всем, что там в ней ещё пряталось. Возможно, что для подчёркивания сюрности происходящего стоит добавить ещё плечо журналиста или стол в студии, короче сильнее заявить реальное пространство.
Так получится столкнуть фантазию с жизнью, как у Эшера. *если ВДРУГ кто-то не знает Эшера — сходите сюда (галерея) или сюда (галерея другого его периода)*
Мне кажется, что тут обосновано добавление мира Сатира, чтобы ещё сильнее подчеркнуть обвал Яна в этот «архаический ужас», о котором он и говорит в интервью. Я вывела Сатира за личность героя, как стороннюю силу, а не его внутреннего демона (картина уже нарисована, одушевлена). Далее очередная попытка демона свести героя с ума происходит в конце главы, когда Ян чуть не умирает от «панической атаки». В итоге демон в перевоплощённом виде (это лично моё решение по истории) далее действует через Кимуру в его попытке убить Яна в начале 2-ой книги….
Видимо, не вышла задумка взять этот фотографический эффект с пересветом, раз просите убрать лицо. Хотя по мне воспользоваться приёмами Кимуры будет правильно **имеется ввиду способ изображать человека пустотой, не занятой предметами, которые он изображать как раз любил и умел. Приёмов, которыми можно «прятать» лица много. Я взяла вариант с пересветом и изыманием из пространства. Мне кажется, что тут крутить куда-то лицо не стоит. Иначе теряется эффект остолбенения.
По сюжетам не заявленным в списке, мне уже видится набросок аварии с маленьким Рубенсом. Есть мне понятный пока скетч композиционный и ряд фотореференсов для этой сцены. Мысль сделать реальный мир и луч света на почти бесплотной фигуре ребёнка с альбомом где-то в глубине пространства иллюстрации, со скорыми вокруг искорёженных машин, занятыми рутиной полицейскими и буколическим пейзажем европейского хайвея.
Так же хочется сделать Рокуро с воронами, которые выходят из его листов или стоят на чистой бумаге. *описания всех картин — здесь. Вообще мне кажется, что некая сюрреалистичность или отголоски Эшеровского смешения миров будут более чем уместны во всём проекте (работа с отражениями, переплывами миров, выходами из одного пространства в другое).
Рисовать картины отдельно сами по себе довольно напрасная задача на мой взгляд. Эффект реальности в выбранном стиле околонабросочном 100%-но передать не выйдет, хотя использовать какие-то такие «примочки» было бы любопытно:
Те же мучения Каретного гораздо любопытнее показывать через его одиночество по моему мнению, нежели при «спасении» его Жуковским. Но это вопрос: какую режиссёрскую версию мы играем в иллюстрациях? Важно ли нам самопрощение «Иуды» с чьего-то милостивого вспоможения или именно его поиски спасения?
Стычки Кимуры с Каретным или сцены Эльзы и Артура мне кажутся важнее сцен по одиночке или треугольника Эльза-Кимура-Костя. Те же воспоминания Кимуры, возможно, стоит как-то изобразить. Там есть некое недостающее объяснение поведению героя, с его стремлением спасти, вытянуть, загладить чью-то непонятную вину.
Ну и напоследок: я «картиночный сказочник» и мне скучно делать просто «фото» театральной сцены. Из-за этого я усложняю всё в разы по форме, упрощая себе работу с содержанием, и меня надо держать в рамках изначального плана, что когда рисуешь ружьё, не надо рисовать ещё и выстрел, а его изображения хватит, чтобы все всё поняли. Одна эмоция, и реальность без заморочек. Но по мне что-то такое

Sergio Toppi
*[больше Sergio Toppi здесь]
в разы ярче, чем такое:

И. Ильинский. Дети
Впрочем, я человек сильно визуально испорченный!»
я бы добавил, что предложения Насти в сто раз ярче, чем последняя иллюстрация (я такие еще в детстве страшно не любил!), ну я ей уже все это написал ))
в общем… Настя, спасибо! за сцену у машины — в особенности!
остаемся на связи
ваш
Ян Рубенс
Отлично! Стопроцентное попадание, я считаю, Настя, браво. Три — пять это уже не по роману, я правильно понял?
Кстати, со времен Горбатой горы не могу понять одну вещь: почему почти всю широко раскрученную гей-классику делают именно бабы, а? ))))
НравитсяНравится
«Третья» некто Fredo (http://fredoart.deviantart.com/), «четвёртая» — Сержио Топпи (http://en.wikipedia.org/wiki/Sergio_Toppi), итальянский комиксист и художник, «пятая» — И. Ильинский (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D0%BB%D1%8C%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9,_%D0%98%D0%B3%D0%BE%D1%80%D1%8C_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87), которого я нежно люблю, на самом деле. Великолепный график! Просто его иллюстрации к «Бронзовой птице» Рыбакова меня не трогают. И опять подчеркну, что задача иллюстрации в детско-юношеской книге и «книге для взрослых» несколько различна. Да и подход раньше был другой.
НравитсяНравится
Кстати, согласен с художником, что на 100 % следовать тексту смысла нет, и даже вредно. Должно быть место для «додумывания» зрителем/читателем.
НравитсяНравится